Стихи 2004 г.
|
Границы мира выхвачены светом...
* * * Границы мира выхвачены светом Свечи. Здесь существуем ты и я, Две чашки, стол и ряд других предметов, Стена. А дальше - мрак небытия. Вселенная колеблется, и значит, В ней, кроме нас, присутствует сквозняк. Он движется. В какой-то точке начат Его разбег. Там - жизнь. А дальше - мрак. Но если воздух убывает где-то, Движенье продолжается. И так, За шагом шаг, границы тьмы и света Стираются. Вокруг - бездонный мрак. Чем больше расстоянье, тем страшнее. Пугает бесконечность пустоты. Две чашки. Стол. Стена. И мрак за нею. Границы мира - это я и ты.
* * * Не вырезать кусок Из жизненной страницы. Ее наискосок Не принято читать. Не надо торопиться. На лучшее надейся И на последний рейс Не бойся опоздать. Представь, что грустно вслед Глядишь ты самолету: Мол, не вернет билет Летучую мечту. Но злость судьбы заботой Покажется, как только Тот самый самолет Взорвется на лету. Доверь судьбе свой путь. И ей решать: осколком Горящим промелькнуть И тут же пеплом стать Иль долго, долго, долго На черных шкварках будней Подпрыгивать, шипеть, Чадить и пригорать.
Белые ночи - Другая свеча Light another candle... (Radiohead) Обманный свет июньской ночи К моей свече несправедлив - Она дрожит, а он хохочет И поджигает весь залив. Она мечтает сдвинуть мебель И сжать пространство в кулачок, А он из радуг выгнул в небе Психоделический зрачок. Не различая сны и лица, Жестокий, добрый, пьяный в дым, Кислотно-розовым клубится И неприлично-голубым. Красиво сбрасывает шмотки, Фонарный столб сравнив с шестом, И в мокрый нос целует лодки Под Поцелуевым мостом... Но я зажгу свечу другую, Чей свет не в заговоре с тьмой, Чье пламя жарче поцелуя И ярче вывески ночной. С небес моргнет зрачок белесый. Она уронит на ладонь Не парафиновые слезы - Насквозь пронзающий огонь. И в новом временнОм отрезке, Где с ночью будет день един, Все тени станут слишком резки И солнцу скажут: уходи.
Белые ночи - Другая ночь Двойник мой, ночь, почти неотличимая От слабой тени солнечного дня, Прохладой дышит, кутается в сумерки И с любопытством смотрит на меня. В окно гляжу, а кажется, что в зеркало: Такое же струится в этот час Небесное лучистое сияние, Спокойствие жемчужно-серых глаз. Нежней зари ее румянец розовый, И хочется поправить облака, Как локоны, что волнами уложены И ветерком встревожены слегка.
Белые ночи - Радуга Радуга, невиданная - ночью! Яркая, как детские мечты, Убедить в невероятном хочет: Что совсем не изменился ты. Видишь: на тебя похожий мальчик Изумленно принимает в дар Колокольчик, и футбольный мячик, И летающий воздушный шар. Край большого облака игольчат. Держит шарик тонкая рука, И звенит небесный колокольчик: Сбудется. Не бойся. Отпускай…
Осенние Барби Обесцвеченные тополя И мелированные березы. Синтез пластика – и угля, Целлулоида – целлюлозы. Синдерелла и Малибу, Тонкостволы, длинноволосы, Верят в кукольную судьбу – В перманент, в Л’Ореаль, в начесы. «Первым классом, отель Савой!», «Изумруды или кораллы?» - Целый день шелестят листвой И листают лайфстайл-журналы. Им бы шубки надеть пора – В октябре на ветру открытом Целлулоидная кора За ночь вспучится целлюлитом. Если локоны поутру Склеят намертво злые льдинки, В тот же день от стыда умрут Непричесанные блондинки.
* * * Часы спешат туда, где нас уже не будет, Где раз и навсегда разорванная нить Меж будущим и нами не подлежит замене. Их не остановить, их не остановить. Часы спешат в страну мечтаний и знамений, А мы идем ко дну, но вслух не говорим, Что этот край чудесный, что этот дивный берег Для нас недостижим, для нас недостижим. И мы стоим в воде – еще во что-то верим, Не зная, как и где прощаться и грустить. Нам море по колено, мы порванные звенья, Нас не восстановить, нас не восстановить. Часы спешат в туман проклятий и забвенья. Мы вышли в океан с пробоиной в борту. Но поцелуй дарует бессмертье и спасенье Пылающему рту, пылающему рту…
* * * Когда-нибудь наступит Двадцать тысяч четвертый год. Когда-нибудь наступит такой год, Для которого даже названья нет – Мы еще не придумали Таких числительных. Но этот год все равно наступит, Даже если некому Будет его назвать.
* * * У неба на языке – ванильные карамельки, На ладони – горсть молочных ирисок. Я часами могу следить за облаками. Все, что люблю я, мне дарит небо. У неба в карманах – флажки и самолеты. Мне нравится думать о его важном деле. Распускаю косы, бегу за ветром, И меня догоняют воздушные змеи. У неба за пазухой столько подарков – Разноцветные ленты, светло-синие платья. Если бы я была ярче солнца, Небо меня бы на облаках качало.
* * * Пока бокал, качнувшись от толчка, Секунды долю медлил отчего-то, Беспомощное зеркало зрачка Сужалось в ужасе, вполоборота И локоть отразив, и край стола. Казалось, можно отменить движенье, Но воскрешенье тонкого стекла Осуществимо лишь в воображеньи. Потом, жалея радужный бокал, Осколки я печально собирала, И на паркете выемку рука Нащупала – прощальный дар бокала. Беспечное звенящее стекло На долгие, я полагаю, лета Нахальною отметиной легло На гладкую незыблемость паркета. --- Пусть каждый шаг и вздох необратим, Мы все – набор таких бокалов хрупких, И падая, оставить норовим Свои на теле вечности зарубки. И может, то, о чем пришлось жалеть, – Неосторожность, ужас и смятенье – Переживет на пару сотен лет Забытые спокойные мгновенья.
* * * Снег, ты не можешь прийти или просто не хочешь? Там, в вышине, где клубится надзвездная мгла, Может быть, ты разрываешь объятия ночи, Может, тебе ее темная ревность мала? Если тебе в ее преданности тесновато, Если тебя ее верность зажала в комок, Лучше взорвись невесомыми хлопьями ваты Или рассыпься, как мелкий летучий песок. Лучше дари себя всем, веселясь и танцуя, Падай в объятия, падай под ноги, любя, В губы целуя, ведь в каждом таком поцелуе Ты сохранишь миллионную долю себя.
* * * Холодная палата, скрипучая кровать. Пожалуйста, не надо об этом вспоминать. Больничным коридорам покоя ночью нет. Я помню черный-черный, слепяще-черный свет И тело, что распято на ледяном столе. Пожалуйста, не надо. Останься на земле. Записано в кровавом провале мозговом, Как ангел белоглавый кружился над столом, Манил печальным взглядом, беседовал с душой. Пожалуйста, не надо. Все будет хорошо.
* * * За мной следит какой-то злобный гений, Завистливый и мстительный урод: Мечты ворует – и без сожалений События кроит наоборот. Нагнал он страху! О грядущих датах Уже боюсь высказываться вслух. Не помогает – даром телепата, Похоже, наделен коварный дух. Покажется: я в двух шагах от счастья – Он тут как тут и счастью крикнет: брысь! Ну, как мне с этой справиться напастью, От вредной недотыкомки спастись? А может, это я ошибки прячу? Обличье беса – только камуфляж, И служит оправданьем неудачам Придуманный зловещий персонаж? А ну, махни раздвоенным копытом! Прости-прощай. Теперь наверняка. Перешагнув разбитое корыто, Беру судьбу нахрапом за рога.
* * * A long time ago we used to be friends, But I haven't thought of you lately at all… The Dandy Warhols Давным-давно привыкли быть друзьями, Привыкли так, что позабыли сами, Какая непутевая звезда Нас по ошибке завела сюда. Привыкли так, что даже позабыли, О чем же мы когда-то говорили. Привычка – добровольное ярмо. Мне трудно написать тебе письмо. Наверно, всех друзей полузабытых Уже тошнит от этих фраз избитых. Кривясь, пишу какой-то милый бред, И мне неинтересен твой ответ. Какого черта ты мне шлешь открытки? Пожалуйста, избавь меня от пытки - Поддерживать ненужный разговор. Как хочется послать тебя… в игнор. Взаимный интерес прошел с годами. Мы так давно привыкли быть друзьями, Что скуку может заменить вражда. Пора послать друг друга. Навсегда.
Предновогоднее После продолжительного ненастья Снег настраивает на благодушный лад. За окном – метель, на столе – горячий шоколад, Стимулирующий выработку гормона счастья. Гости все приглашены, куплены всем подарки, И не ожидается никаких чудес, Просто снег летит хлопьями, неожиданно яркий, Белый-белый на фоне медленно гаснущих небес. Просто дни летят, похожие на слипшиеся снежинки. Время, прежде текучее как вода, Превращается в удивительной красоты льдинки, Застывающие в памяти навсегда… |
К оглавлению раздела:
Что еще: И на всякий случай: |
© Елена Поддубная, 2002-2010
